День победы над фашизмом

«Нечего было бросать. Добросаетесь! Сумочку предъявляем!» А я хочу им сказать: вы б лучше за подъездом следили, домофон опять не работает, на лавке всю ночь алкаши галдели, не уснуть, но я молча отдаю азиатке сумку, а она ее берет и вытряхивает прямо на пол, а оттуда какие-то младенцы в непромокаемых подгузниках выпадают — реклама из нашей аптеки. И азиатка говорит крашеной: «Фиксируй, Тома: детская порнография». Дальше я плохо различаю: вроде выходим на остановке «Высокояузский мост», прямо рядом с указателем на Сахаровский центр, и ведут они меня почему-то в «Креативную стоматологию», что поблизости.
Бывают, конечно, и просто сны. Но тут «все» почти что «сбылось», точнее, сбывается каждый день и каждый час.
Когда-то, до войны, когда время еще не остановилось и хоть со скрипом, но шло, один таксист объяснил мне, что во всем (пандемия, вакцины, кризис, коварные планы НАТО по расчленению нашей родины и т.д.) виноваты рептилоиды. Началось безобидно, с разговора о погоде. Дальше — о лучах и дымовой завесе вокруг самолетов, о спутниках, которые запускают Гейтс и Маск, чтоб закрыть Солнце, ибо рептилоиды любят тьму, потом — о мировом правительстве, Ватикане и каком-то конференц-зале, где в центре голова Змеи. Вот к ней-то, по словам таксиста, и ходит НАШ главный за указаниями. Ну и что потом удивляться, что в центре Москвы, на здании мэрии, вырастает огромный светящийся змей. Все ясно — орудуют «ОНИ».
Пришло древнее, архаическое. Пришел стыдный страх и абсурд. Мы погружаемся в мир антиутопии, мир, где заправляют «ТЕ, КТО ПРИШЛИ», те, кто знают про вас все, читают ваши посты и комменты, выспрашивают про вас тех самых лифтеров и чертят на дверях КОГО НАДО свой змеевидный знак. Кстати, заметили ли вы, как эти лифтеры (та азиатка с гордой осанкой, заботливо поправлявшая стопку «Правды», что недавно красовалась на диванчике в подъезде, или крашеная вязальщица), заметили ли вы, как они на вас теперь смотрят? Помните, как стояли прежде в ожидании лифта и из их комнатки всегда орал, свистел и шипел телевизор: Соловьев расстреливал красноречием бутафорских пиндосов или укров, Киселев, этот новый Мережковский, хоронил европейский Содом, а модная Захарова, хоть снимай ее в шпионском триллере про Госдеп, убивала иронией незримых западных оппонентов: «Нет вы серьезно, господа?!». Вы тогда негромко чертыхались и говорили вашему спутнику: «слышишь, пятиминутка ненависти». И не то чтобы вы боялись, что азиатка или вязальщица вас услышат… Совсем не боялись, даже, может, хотели, чтоб они услышали и поняли: мы улыбаемся и здороваемся при встрече, но мы не такие! И даже чтоб догадались, куда вы шли в то воскресное утро — на Болотную, на Сахарова, на Пушкинскую… Но им, похоже, было все равно. Теперь не то: вас слышат, видят, запоминают…
Мы погружаемся в страх (впрочем, пора уже оставить это защитное «мы»), не мы — я: про себя-то я знаю точно. Это совсем иной страх, не тот, что испытывают украинцы и русские жители Украины, прячущиеся от бомбардировок в метро, подвалах или собственных ванных — не реальный, общечеловеческий страх внешней угрозы, страх сирен и снарядов, страх ожидания обстрела, страх обугленных домов, бездомности, голода, смерти. Мой страх — стыдный и замшелый, как будущее моей страны. Это будущее приходит из прошлого, приходит уже не исподволь, как в последние годы, а демонстративно и беззастенчиво, так что одна костромская тетка, из тех, что взыскуют совка, в ответ на опрос «Свободы», говорит так: «Путин освобождает от оккупации, в которой мы были последние тридцать лет, и наконец ведет в наш Советский Союз». Советский Союз я чувствую не только вовне, но и внутри себя — как и положено в антиутопии. В рефлексах и сомнениях, в понижении голоса, в нерешительности поставить подпись, в особых расчетах и самооправданиях, наконец — в смеси отвращения с пониманием, которую чувствую к тем коллегам, что заранее ищут и вычеркивают опасные имена из курсов литературы, меняют тему гендера на тему семьи и материнства или рассказывают, что Замятин предвидел в романе «Мы» тоталитарную прозрачность фейсбука.