Богомольный пачкун

Костя Богомолов продолжает пачкать бумагу в РИА "Новости". Я, конечно, понимаю, что обсуждать очередную пачкотню этого персонажа - все равно что обсуждать статьи Ольги Бузовой о нынешней геополитической ситуации, но там просто на самом деле бывает довольно смешно, поэтому я это продолжаю почитывать.

В прошлый раз Костян страшно беспокоился о Европе, где не слушают мамино "не тереби пипиську", в этот раз он стал страшно переживать за нас, покинувших Мордор.

Как же можно-то вообще покидать Мордор, потрясенно спрашивает Костя, которому в Мордоре пока тепло, сытно и бохато, поэтому он пока Мордор покидать не собирается? И он при этом с каким-то совершенно идиотским пафосом объясняет нам, что мы теперь, оказывается, все умерли. Потому что нет жизни вне Мордора, просто нету!

Почитайте статейку, почитайте. Она правда очень смешная. И очень четко демонстрирует одну простую и немудреную мысль о том, что Костя Богомолов - человек, мягко говоря, очень неумный. А точнее говоря - просто очень глупый. Что особенно прикольно смотрится на фоне того неимоверного пафоса, с которым он разглагольствует непонятно для кого.

Вот, смотрите, пассажик.

Эмиграция — та же смерть. Переход в иной мир. Прощание — тотальное прощание с прежним. Но это особая смерть. Смерть, которая хуже смерти. Это смерть без потери памяти, зрения, слуха и способности сознавать, думать и чувствовать.

Это покидание земного предела, но сохранение способности видеть, что происходит на твоей земле, в твоем доме, с твоим миром — без тебя.
Это смерть как проклятие. Смерть как наказание. Смерть как испытание.

Уходя, не уйти — словно стать невидимым и неслышимым, но остаться среди людей. Зависнуть между адом и раем, между небом и землей, между бытием и небытием.

Умереть и видеть, как продолжается жизнь.

Не обрести рай, не погрузиться в огонь ада, не переселиться в иное тело, не разлагаться в сырой земле, но, пребывая в сознании, оставаясь человеком с его страстями, с его пороками и грехами, желаниями, амбициями, словно лишиться плоти. Стать невидимым, неосязаемым и незамечаемым.

И вот еще прикольно.

Эмиграция из страны — это не просто покидание территории. Это покидание времени. Это уход из настоящего. Из реальности. Потому что подлинность времени может проживаться лишь на своей земле. В своем пространстве.

Про бездуховных европейцев Костя тоже вспомнил. Потеряли, говорит, понятие родины. А русский человек уехать не может. Ну не может он добровольно бросить растения и пылящиеся книги.

Что родная земля — это не абстракция. Не образ. Что Родина — это родной человек. Motherland. Мать-земля. То понятие, что за бесконечным стиранием всяческих границ теряет европеец. То понятие, что пока еще живет в русском человеке. Именно поэтому русский человек не мыслит добровольной эмиграции. Он мыслит Родину не как социальный проект или босса, который должен все решить за тебя, а как родного человека. И не может добровольно бросить Родину. Родственников. Животных. Работу. Друзей. Растения, которые нужно поливать. Пылящиеся книги. И прочая, и прочая…

И действительно - редкостный дурак этот Богомолов. Пойду лучше Ольгу Бузову почитаю.

Что скажете-то, давно умершие эмигранты? Вас тут вообще-то большинство. Как вам в потустороннем мире? Богомолов о нас переживает, аж кющать не может.

P.S. Зинаида Пронченко, узнав о том, что сам Богомолов собирается посетить спектакль одного из таких "мертвецов" во Франции написала:

«Константин Богомолов опять (написал манифест, таким образом полностью девальвировав само понятие). Оказывается, он еще в двадцатых числах июня чего-то накалякал про цели и задачи, но никто не успел возмутиться, все „слушали Вагнера“. В новом тексте Константин называет эмигрантов мертвецами и не Бродскими, а себя скромно солью земли, поскольку и он тоже не поэт. Как бы там ни было его скорый вояж в Прованс на постановку Чернякова стоит, наверное, расценить, как визит в покойницкую. Представляю, как будут расступаться перед Константином бывшие завсегдатаи светских премьер театра на Бронной:

— а вот руки-то я вам не подам!

— тебе это не идет Бузыкин!

Как говорилось в том же фильме: ты бы врал где-нибудь в одном месте, а то, когда и там, и тут, хлопотно очень».