Адрес для входа в РФ: exler.wiki
Умер Владимир Войнович
28.07.2018 10:43
14539
Комментарии (21)
Сообщили, что умер Владимир Войнович - ему было 85 лет. Да будет земля ему пухом, хороший писатель был. Даже в чем-то знаковый - для меня он был одним из символов перемен в стране.
Три самых любимых книги у него - "Москва 2042", в которой он, к сожалению, частично предвосхитил то, что будет происходить в России, "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" (два продолжения уже были хуже на порядок), ну и "Шапка". Из публицистики - "Портрет на фоне мифа" и "Антисоветский Советский Союз".
P.S. Ну и вспомним о письме, которое Войнович в свое время написал Брежневу, лишившему его советского гражданства. Все в точку!
Войдите, чтобы оставить комментарий.
Ах, какой умница он всё-таки был! Как жаль... Такие люди даже если ничего не пишут, время от времени что-то комментируют, дают интервью... И помогают жить. Горько, печально.
Алекс, спасибо за публикацию и цитату, не знал про это письмо, хотя Войновича давно читаю и люблю. Недавно перечитывал "Москва-2042", потрясающий памфлет - остроумный, едкий и, к сожалению, поразительно правдивый...
Алекс, спасибо за публикацию и цитату, не знал про это письмо, хотя Войновича давно читаю и люблю. Недавно перечитывал "Москва-2042", потрясающий памфлет - остроумный, едкий и, к сожалению, поразительно правдивый...
Печально...
А по письму... Какой смысл был его вообще писать? Оно было публичное? Ну я вижу два: если оно публичное, то цель - сказать им что-то широким массам, но тогда это не письмо, а публичная заметка в жанре "открытое письмо". Если же оно публичным не было, то писать его было, извините, идиотизм. Плюсов ни себе, ни людям, а минусов на свою голову и головы подобных коллег по цеху можно было насобирать легко...
А по письму... Какой смысл был его вообще писать? Оно было публичное? Ну я вижу два: если оно публичное, то цель - сказать им что-то широким массам, но тогда это не письмо, а публичная заметка в жанре "открытое письмо". Если же оно публичным не было, то писать его было, извините, идиотизм. Плюсов ни себе, ни людям, а минусов на свою голову и головы подобных коллег по цеху можно было насобирать легко...
:((( ох... светлая память...
Светлая память. Он будет жить в наших сердцах.
До сих пор помню, как Войнович по радио "Москва-2042" читал...
Жаль, хороший был человек, и Солженицына оценивал объективно.
Жаль, хороший был человек, и Солженицына оценивал объективно.
Продолжения "Чонкина" не "хуже на порядок". Они просто другие. Там меньше юмора, больше сатиры, много трагизма.
Живущий только временно живет,
А не живущий не живет не временно.
Освободясь от жизненного бремени,
Он вечности частица и оплот.
Он там, где есть нежизни торжество:
Ни тьмы, ни света, ни зимы, ни лета...
Хорошего там нету ничего,
Но ничего плохого тоже нету.
Там нет дурных вестей, утрат, растрат,
Тюрьмы, сумы и чириев на коже,
Там дрожь не бьет и зубы не болят,
Не жмут ботинки и тоска не гложет.
Там смерть и страх неведом никому -
Ни храбрым людям, ни трусливым людям.
Пусть даже мир окончится, - ему,
Тому, кто там, конца уже не будет.
Ваш предок тем особо дорожил,
Такую мысль в себе лелеял гордо,
Что с Пушкиным в одну эпоху жил
И с Гоголем в одни и те же годы.
Что ж, за приливом следует отлив,
Не всякий век талантами расцвечен,
А наш и вовсе сир и сиротлив,
гордиться некем, незачем и нечем.
Но жребий исправим, поскольку он
На время жизни выпал, а помрете, -
И с гениями сразу всех времен
В течение нежизни совпадете.
Когда вы там пребудете, но тут
Случится все хорошее, и даже
Враги все ваши старые умрут
И новые отправятся туда же.
Так не спешите, свой всему черед,
Вся ваша жизнь - лишь миг на перевале...
Вот минет он, и вечность развернет
Свой бесконечный свиток перед вами.
1992
А не живущий не живет не временно.
Освободясь от жизненного бремени,
Он вечности частица и оплот.
Он там, где есть нежизни торжество:
Ни тьмы, ни света, ни зимы, ни лета...
Хорошего там нету ничего,
Но ничего плохого тоже нету.
Там нет дурных вестей, утрат, растрат,
Тюрьмы, сумы и чириев на коже,
Там дрожь не бьет и зубы не болят,
Не жмут ботинки и тоска не гложет.
Там смерть и страх неведом никому -
Ни храбрым людям, ни трусливым людям.
Пусть даже мир окончится, - ему,
Тому, кто там, конца уже не будет.
Ваш предок тем особо дорожил,
Такую мысль в себе лелеял гордо,
Что с Пушкиным в одну эпоху жил
И с Гоголем в одни и те же годы.
Что ж, за приливом следует отлив,
Не всякий век талантами расцвечен,
А наш и вовсе сир и сиротлив,
гордиться некем, незачем и нечем.
Но жребий исправим, поскольку он
На время жизни выпал, а помрете, -
И с гениями сразу всех времен
В течение нежизни совпадете.
Когда вы там пребудете, но тут
Случится все хорошее, и даже
Враги все ваши старые умрут
И новые отправятся туда же.
Так не спешите, свой всему черед,
Вся ваша жизнь - лишь миг на перевале...
Вот минет он, и вечность развернет
Свой бесконечный свиток перед вами.
1992
Читал мемуары Каверина "Эпилог" про нашу "великую" советскую литературу 20-70 годов и "инженеров человеческих душ", которые на деле были жополизами, стукачами, пьяницами, плагиаторами. Как они неслись "гневно осуждать", "каяться в ошибках", "брать новые высоты в соцреализме" и т.д. Какие войны устраивали из-за дач в Переделкине.
Есть стенограммы пленумов (или как их там). Поразил Солженицын. Когда его призвали покаяться, он развернул такое наступление.
У Войновича читал "Чонкина" (тот самый в "Юности") Надо будет ещё почитать. Есть советы?
Есть стенограммы пленумов (или как их там). Поразил Солженицын. Когда его призвали покаяться, он развернул такое наступление.
У Войновича читал "Чонкина" (тот самый в "Юности") Надо будет ещё почитать. Есть советы?
Кстати, перечитывал "Козлёнка в молоке" (буквально вчера). Супер. Считаю лучшей книгой 90-хХ да и нулевых, наверное, и десятых. Только Поляков (в отличие от Каверина) не конкретизирует личности.
Пардон за длинную цитату из "Эпилога" Может не к месту? Вот эпизод про драматурга Сурова (лауреат 3-х сталинских премий). Именно он после войны начал борьбу с "безродными космополитами" в литературе. Забавно.
В предшествующих главах, упоминая о «макетной» литературе тридцатых — сороковых годов, я упустил весьма существенную сторону ее существования и преуспевания: так называемую теорию бесконфликтности. Ее сторонники требовали решительного отказа от изображения конфликта на том основании, что при социализме исключена сама возможность любых противоречий. Прошло немало времени, прежде чем было сделано открытие, что в литературе как-никак должны существовать какие-то конфликты, потому что пьесы и книги, в которых герои немножко, совсем чуть-чуть грешили, а потом приезжал секретарь обкома, который по-отечески мягко журил виноватых, — эти пьесы и книги никто больше не хотел ни смотреть, ни читать. Была предложена поправка: писать не о конфликте хорошего с плохим, а о конфликте хорошего с отличным. В наше время это выглядит забавным. Но в конце сороковых годов эти забавы вели к исключению из партии, инсультам и самоубийствам. Одним из главных функционеров в этих делах был и преуспевающий Суров. Плодовитость его поражала. В многочисленных статьях он с глубоким знанием дела разоблачал искусно маскировавшихся врагов соцреализма. Но вот нежданно-негаданно Суров — не знаю, по какому поводу, — насмерть поссорился со своим единомышленником и ближайшим другом Бубенновым. Да не просто поссорился, а подрался, причем, по слухам, одним из орудий схватки служила серебряная вилка. Об этом можно судить по остроумной эпиграмме Казакевича:
Суровый Суров не любил евреев,
Где только мог, их всюду обижал.
За что его не уважал Фадеев,
(Который тоже их не обожал).
Но вышло так: сей главный из злодеев
Однажды в чем-то где-то не дожал,
И Бубеннов, насилие содеяв,
За ним вдогонку с вилкой побежал.
Певец «Березы» в жопу драматургу,
Как будто иудею Эренбургу,
Фамильное вонзает серебро...
Но следуя традициям привычным,
Лишь как конфликт хорошего с отличным
Все это расценило партбюро.
После смерти суровского покровителя выяснилось, что Суров работал с помощью «негров», писавших для него пьесы и критические статьи, и что этими «неграми» были в иных случаях те же космополиты. Уже первая, прославившая Сурова, пьеса была написана вместе с каким-то соавтором, которому начинающий драматург, очевидно, хорошо заплатил. Надо думать, что он не скупился и в других случаях, тем более что в течение двух-трех лет он, без сомнения, стал миллионером — тогда пьесы оплачивались поактно, и драматурги были самыми богатыми людьми в литературном кругу. Что касается критических статей, столь разительно не вязавшихся с обликом вечно пьяного, грубого, невежественного матерщинника (который однажды заснул и грохнулся со стула на заседании парткома), — загадка оказалась столь же несложной. Эти статьи писали за него те же космополиты (правда, только два или три), имена которых выяснились в общей, дурно пахнущей свалке.
В предшествующих главах, упоминая о «макетной» литературе тридцатых — сороковых годов, я упустил весьма существенную сторону ее существования и преуспевания: так называемую теорию бесконфликтности. Ее сторонники требовали решительного отказа от изображения конфликта на том основании, что при социализме исключена сама возможность любых противоречий. Прошло немало времени, прежде чем было сделано открытие, что в литературе как-никак должны существовать какие-то конфликты, потому что пьесы и книги, в которых герои немножко, совсем чуть-чуть грешили, а потом приезжал секретарь обкома, который по-отечески мягко журил виноватых, — эти пьесы и книги никто больше не хотел ни смотреть, ни читать. Была предложена поправка: писать не о конфликте хорошего с плохим, а о конфликте хорошего с отличным. В наше время это выглядит забавным. Но в конце сороковых годов эти забавы вели к исключению из партии, инсультам и самоубийствам. Одним из главных функционеров в этих делах был и преуспевающий Суров. Плодовитость его поражала. В многочисленных статьях он с глубоким знанием дела разоблачал искусно маскировавшихся врагов соцреализма. Но вот нежданно-негаданно Суров — не знаю, по какому поводу, — насмерть поссорился со своим единомышленником и ближайшим другом Бубенновым. Да не просто поссорился, а подрался, причем, по слухам, одним из орудий схватки служила серебряная вилка. Об этом можно судить по остроумной эпиграмме Казакевича:
Суровый Суров не любил евреев,
Где только мог, их всюду обижал.
За что его не уважал Фадеев,
(Который тоже их не обожал).
Но вышло так: сей главный из злодеев
Однажды в чем-то где-то не дожал,
И Бубеннов, насилие содеяв,
За ним вдогонку с вилкой побежал.
Певец «Березы» в жопу драматургу,
Как будто иудею Эренбургу,
Фамильное вонзает серебро...
Но следуя традициям привычным,
Лишь как конфликт хорошего с отличным
Все это расценило партбюро.
После смерти суровского покровителя выяснилось, что Суров работал с помощью «негров», писавших для него пьесы и критические статьи, и что этими «неграми» были в иных случаях те же космополиты. Уже первая, прославившая Сурова, пьеса была написана вместе с каким-то соавтором, которому начинающий драматург, очевидно, хорошо заплатил. Надо думать, что он не скупился и в других случаях, тем более что в течение двух-трех лет он, без сомнения, стал миллионером — тогда пьесы оплачивались поактно, и драматурги были самыми богатыми людьми в литературном кругу. Что касается критических статей, столь разительно не вязавшихся с обликом вечно пьяного, грубого, невежественного матерщинника (который однажды заснул и грохнулся со стула на заседании парткома), — загадка оказалась столь же несложной. Эти статьи писали за него те же космополиты (правда, только два или три), имена которых выяснились в общей, дурно пахнущей свалке.
Чо-то вы этим драматургом суровым уже задолбали. Минимум второй раз цитируете. Он у вас жену, что ли увёл? Если бы вы так настойчиво его не пихали во все щели, я бы о нём сроду не знал. Ещё бубёнов какой-то... Кто все эти люди? Какие они, нафиг, "инженеры" если про них кроме вас ни кто помнит? Помер Максим, да и хрен с ним!
"Ты, может быть, думаешь (спрашивал Изя язвительно), что сами непосредственные строители этого храма — не свиньи? Господи, да ещё какие свиньи иногда! Вор и подлец Бенвенуто Челлини, беспробудный пьяница Хемингуэй, педераст Чайковский, шизофреник и черносотенец Достоевский, домушник и висельник Франсуа Вийон… Господи, да порядочные люди среди них скорее редкость! Но они, как коралловые полипы, не ведают, что творят. И всё человечество — так же. Поколение за поколением жрут, наслаждаются, хищничают, убивают, дохнут — ан, глядишь, — целый коралловый атолл вырос, да какой прекрасный! Да какой прочный!.."
Наверное забыл. Вон Алекс тоже иногда по 2 раза про что-нибудь пишет.
отличное письмо. Интересно, видел ли его Брежнев. Сам такие письма вынашиваю в голове, их можно адресовать, по структруре, примерно половине старшего менеджмента любой структуры 😄
Справделивости ради, неясно, в чем смысл таких писем, кроме как когда все рухнет, потомки читали и хихикали. Войнович уже в Мюнхене, Брежнев прочитает и подумает? При возрасте в 70+ лет и маразме?
Справделивости ради, неясно, в чем смысл таких писем, кроме как когда все рухнет, потомки читали и хихикали. Войнович уже в Мюнхене, Брежнев прочитает и подумает? При возрасте в 70+ лет и маразме?
Он для нас писал, не для "дорогого товарища Брежнева"
Кстати, угадал. Те, кто его изгонял, через 6 или 7 лет радостно приветствовали.
Кстати, угадал. Те, кто его изгонял, через 6 или 7 лет радостно приветствовали.
Он для нас писал, не для "дорогого товарища Брежнева"
P.S. Ну и вспомним о письме, которое Войнович в свое время написал Брежневу, лишившему его советского гражданства. Все в точку!
Эх, помню как в "Юности" читал "Жизнь и необычайные приключения солдата Чонкина". Сильное впечатление произвело.
Покойся с миром, мастер...
Покойся с миром, мастер...
"Чонкин" классное произведение. Продолжения даже не хотел читать.
Светлая память одному из любимых писателей.
Его книги остались на книжной полке после того, как я перешла на e-reader. Очень, очень жаль. Такой светлый ум и невероятное чувство юмора.
Его книги остались на книжной полке после того, как я перешла на e-reader. Очень, очень жаль. Такой светлый ум и невероятное чувство юмора.
