Испанская ария князя Игоря: мы в Барселоне

Испанская ария князя Игоря: мы в Барселоне

[начало | предыдущий]

На паспортном контроле, как обычно, народу было полно. Но кабинки почти все были открыты, пограничники работали шустро, так что мы простояли всего минут десять. Я знал, что там ничего, кроме паспорта, показывать не нужно, а тем, кто считал, что им требуется как-то подтвердить свое пребывание, Игорь раздал бумажки с бронью.

Когда я подошел к окошку, испанский пограничник посмотрел на меня скучающим взглядом, быстро шлепнул в паспорт штампик и отпустил восвояси.

После того как мы получили вещи, Игорь сказал, что мы все берем такси и едем в отель Barceló Raval, который он забронировал.

– Ты забронировал отель в Равале? – удивленно спросил Рубик.

– Ну да, – ответил Игорь. – Это же самый центр. Улица Рамбла.

– Не Рамбла, – уточнил Рубик, - а Рамбла-де-Раваль. Слегка разные вещи.

– Рубен, – сказал Игорь, слегка раздражаясь, – если тебе нужен отель Рамбла-де-Кумплеаньос или Рамбла-де-Пута-Мадре – забронируй, я не против.

– Да нет, – сказал Рубик, - просто район очень своеобразный. Но это даже и хорошо.

– Раз хорошо, – сказал Игорь, - значит, поехали.

К отелю нас доставили на двух такси. Гостиница стояла на краю живописной площади, в центре которой красовался огромный округленный металлический кот – это была такая скульптура. Туристы коту натирали известно что, так что кот своими достоинствами сверкал на всю Барселону. И усами он тоже сверкал – усы натирали те туристы, которые не хотели стоять в очереди к достоинствам.

– Кота натирать будем завтра, – предупредил всех Игорь, - регистрируемся, чистим перышки, ужинаем в ресторане при отеле, ну а дальше все делают, что хотят. Моя задача была всех вывезти – я вывез.

Все взглядами и даже возгласами показали, как ценят способности Игоря всех вывезти, после чего отправились заселяться.

С ужином как-то получилось все совсем сумбурно: одни пришли ужинать раньше, другие вообще не пришли, третьи пришли позже – в результате мы ужинали с Игорем, Рубиком и Гошей, что получилось вполне душевно, а потом Игорь сказал, что тут на последнем этаже гостиницы есть обзорная площадка с баром, каковую мы обязательно должны посетить.

Никто против этого возражать не стал, так что мы поднялись на лифте на последний этаж, взяли себе еще по бокалу – впрочем, Гоша давно перешел на виски, а Рубик, как обычно, вообще почти не пил – и вышли на террасу.

Это было прекрасно. Перед нами лежала вся ночная Барселона. Причем обзорная площадка шла еще и по кругу вокруг всего здания гостиницы и с нее можно было увидеть город во всей красе. Погуляв по площадке, мы с бокалами упали в бесформенные релакс-кресла, которые там были расставлены рядом с выходом. И вот именно в тот момент, когда я устроился с бокалом вина в кресле, которое принимало все изгибы моей волнующей фигуры, и в очередной раз взглянул на гору Тибидабо, освещенную прожекторами, я понял, что мы уже совершенно шикарно путешествуем. Нет ничего прекраснее, когда ты с друзьями, выпив вина, находишься в одном из самых красивых городов мира, при этом ты на самой высоте, пьешь вино, тебе хорошо, ты наблюдаешь за... Стоп, за чем я наблюдаю, я уже писал. Ну хорошо мне и хорошо, чего кого-то этим грузить, правильно?

Однако действительно интересно было наблюдать за спутниками. Игорь разлегся в кресле почти горизонтально и задумчиво смотрел в небо со звездами. Рубик сел без выкрутасов и с интересом поглядывал на незнакомых девушек, которые с бокалами дефилировали по галерее. И только Гоша принял совершенно расслабленную позу и почти не обращал внимания на взгляды посторонних девушек – они его не волновали, потому что Гоша наслаждался ужином и вином. Гоша умел разделять удовольствия, я это сразу понял.

Внезапно среди девушек возникли два знакомых лица. Это были Ленка с Адой, которые на ужин, судя по всему, не ходили. Они несли по бокалу вина – Ленка красное, Ада белое – и, видимо, искали, куда бы присесть.

Завидев нас, Ленка решительным шагом подошла и сказала мне:

– Гарик, а давай ты дамам креслице уступишь?

Как на это реагировать, было непонятно. С одной стороны, я, как человек, безусловно, хорошо воспитанный, может быть, и сам предложил бы. С другой стороны, прогибаться под Ленку, которую я не переваривал и всегда с ней собачился, – да ни в жизнь!

– Ада, – вдруг раздался голос Игоря, который мигом соскочил со своей лежанки, – прошу. Я все равно хотел размяться.

– Супер, – сказала Ленка, после чего нахально разлеглась на кресле Игоря со всеми удобствами.

Ада наблюдала за этим с легкой улыбкой.

– Да не вопрос, – сказал я, слезая со своего кресла, – Ада, занимайте.

– Спасибо, но я лучше тут погуляю, – сказала Ада своим хрипловатым голосом, – это Лена хотела в кресле полежать.

– Ну, – сказал я, – давайте я уж с вами прогуляюсь, раз уж я кресло все равно освободил. Да и надоело мне.

– Игорек, – сказал я Игорю, - ложись, вон мое кресло освободилось.

Игорь вернул мне не слишком доброжелательный взгляд, но я тогда, впрочем, так и не понял почему.

Мы с Адой стали прогуливаться по террасе и смотреть на ночную Барселону. Она с собой несла бокал белого вина, я свой оставил у кресла.

– Чудесный вид какой, - сказала Ада.

– Вид чумовой совершенно, - подтвердил я. – Я сам тут в первый раз, хотя в Барселоне бывал неоднократно.

– А вы же писатель, да? – спросила Ада.

– Совершенно точно писатель, - подтвердил я. – Раз уж я эти книжки пишу, их издают, продают и я с этого получаю какие-то деньги – значит, я писатель. Других критериев тут просто нет.

– Как получилось так, - спросила Ада, – что я ваши книги не читала?

– А тут все просто, – объяснил я. – На свете существует большое количество миллионов людей, которые не читали мои книжки – в силу разных причин. Одни не знают русский, другие не умеют читать и так далее. Вы просто попали в этот диапазон. И это большинство. Нет поводов для беспокойства.

– Но их даже Лена читала, она мне говорила.

– Не могу понять, – заметил я, - зачем ей это могло бы понадобиться.

– Честно, ей даже понравилось, – сказала Ада. – Она сказала: «Я и не знала, что этот придурок вообще умеет писать по-русски».

– Ну так, – обрадовался я, – это еще и комплимент!

В этот момент я увидел Игоря, который шел нам навстречу с якобы независимым выражением на лице. Ну, то есть Игорь делал вид, что он и не надеялся нас тут встретить, хотя и дураку было понятно, что не встретить нас на круговой галерее он не мог.

– О, Игорек, – сказал я, после чего Игорь изобразил на лице страшное изумление от такой совершенно случайной встречи.

– Я пойду еще винца закажу, - сказал я, поняв, что Игорю надо как-то подыгрывать, – а тебя не затруднит Аде рассказать, где тут в Барселоне находится всякая такая очень важная историческая фигня и все такое?

– Меня не затруднит, – очень важно сказал Игорь, взял Аду под локоток и стал ей объяснять, что башня Тибидабо на горе Тибидабо – это башня Тибидабо и есть, штоп он сдох...

Я дальше слушать не стал, пошел снова добыть себе вина. Мне этого вина сегодня еще требовалось бокала три-четыре, не меньше. Я свою норму отлично знал и занижать ее не считал целесообразным.

На площадке с бесформенными креслами картина была вполне ожидаема. Ленка настолько истово лежала на своем податливом кресле, как будто хотела за час лежания изведать все возможные и невозможные позы единения с этим креслом. Рубик сидел в той же позе, что и полчаса назад, и явно думал то ли о Шопенгауэре, то ли о Сервантесе, то ли о сумасбродной Кларе, о которой он мне рассказывал не так давно. Клара была настолько сумасбродной, что Рубик никак не мог заставить себя с ней расстаться. Хотя я ему раза три повторил волшебное заклинание: «Да брось, Рубик, из-за бабы...»

Гоша в своем кресле просто извертелся весь, пытаясь принять положение, наиболее подходящее для его объемного тела.

– Кому еще принести винца? – громко спросил я.

Ленка разразилась невнятной речью по поводу того, что, мол, некоторым много вина пить вредно, а мало вина пить полезно.

– Отлично, – сказал я, – тебе больше не наливаем, я понял.

Ленка было пискнула, чтобы объяснить, что ей-то еще бокальчик не повредит, а вот кому повредит – она точно знает, но даже до нее дошло, что она сейчас будет выглядеть совсем глупо.

На Рубика я и не смотрел – я знал, что Рубик почти не пьет.

– Мне бокал, дорогой, - обрадовался Гоша, – чего угодно бокал. Но лучше красного. Как твой адвокат я считаю, что мне лучше красного.

– Так ты уже и мой адвокат тоже? – приятно удивился я.

– Конечно, Гарик, я теперь полностью готов представлять твои интересы, – объявил Гоша. – Ты мне, безусловно, симпатичен. При этом ты – писатель. У писателя часто прут тексты всякие сволочи. Ведь бывает такое, правда?

– Да, было несколько раз, - подтвердил я. – Правда, до суда дело не дошло.

– Это тогда не дошло, - обнадежил меня Гоша. – Со мной только так дойдет. И если я тебя буду на этом деле представлять, они заплачут горючими слезами – от суммы иска, которую им придется выплачивать. Я просто должен заметить, – сказал Гоша неожиданно очень серьезно, – что я реально хороший адвокат. Ты не пожалеешь.

– Гоша, друг, – сказал я, - спасибо тебе огромное, и я счастлив, что у меня тоже теперь есть такой крутой адвокат. Бегу за красным.

– Беги, Форест, беги, – сказал Гоша.

Я сходил на этаж вниз, взял бокал красного Гоше и бокал белого себе. Подумав, я выпил бокал белого, взял еще один – и снова отправился наверх.

Ленка, увидев бокалы, непонятно почему оживилась, но я вручил бокал Гоше и со своим бокалом пошел куда-то в сторону, чтобы насладиться видами ночной Барселоны. Там мало что было видно, но уж гора Тибидабо и вышка Тибидабо были видны, а мне больше ничего и не надо было.

Я потихоньку прошел всю галерею, но Игоря с Адой нигде не было видно. Да и фиг бы с ними, подумал я, мне было хорошо и одному.

Впрочем, когда я вернулся к площадке с креслами, выяснилось, что на моем кресле сидит Игорь, Ады нигде не видно, но злющая Ленка сидит на месте Игоря и пытается понять, кого она может отправить себе за вином.

Она никого не могла отправить за вином. Гоша уютно расположился в бесформенном кресле и попивал принесенный мною бокал, Рубик сидел в кресле и периодически вежливо отвечал на вопросы Ленки, которая к нему явно клеилась, но было видно, что Рубика Ленка ничем не заинтересовала, ну и Игорь думал о чем-то своем, причем лицо его было грустным и озабоченным.

– Пацаны, – сказал я, – пошел я в номер. Какие вообще планы на завтра?

– У нас три-пять дней на Барселону, – сказал Игорь. – Четких планов нет никаких. Также нет никаких планов на следующие два месяца – я считаю, что нас должно нести само течение бытия.

– Хорошая мысль, – согласился я. – Ну, пускай несет. А у нас гостиница на сколько забронирована?

– На пять дней, – ответил Игорь. – Уж пять дней для Барселоны – самое оно. А потом двинемся куда-нибудь на север. Уж Памплону-то надо проехать, раз уж хемингуэевские места, правильно?

– Полностью согласен.

– Ну и все, – сказал Игорь, - завтра гуляем по Барселоне. С утра позавтракаем и двинем. Никого не заставляем, но кто не с нами – тот пускай не с нами.

– Заметано, – сказал я и отправился в номер.

Спустившись на свой этаж и направляясь по коридору к своему номеру, я неожиданно встретил Аду. Она шла навстречу с ведерком для льда. Надо было как-то реагировать. Причем весело и остроумно.

– Женщина с пустым ведром, - сказал я, – это хорошая примета. Это не с двумя пустыми ведрами.

Прозвучало это поразительно дебильно. Надо тебе, подумал я, не пытаться острить, будучи нагруженным десятком бокальчиков вина. Лучше просто скромно промолчать, слегка улыбнувшись. И не упасть при этом.

– Да я просто хочу льда набрать, – сказала Ада, улыбаясь. – Всегда пью воду со льдом – тренировка для горла.

Черт, а на это-то что ответить?

– Мы завтра гуляем по Барселоне, – неожиданно нашелся я. – У вас какие планы?

– Да тоже, наверное, по Барселоне, – ответила Ада. – Не зря же мы сюда приехали. Вы во сколько выходите?

– Не знаю, скорее всего, после завтрака. Часов в десять.

– Ну давайте в десять внизу, хорошо?

– Договорились, – сказал я и пошел в сторону номера, довольный, что хоть как-то смог поддержать вроде бы нормальную беседу.

Нет, Ада меня, конечно, заинтересовала, но как бы постольку-поскольку. Я уже прошел период, когда после развода любых встретившихся женщин рассматривал в качестве потенциальных подруг, и теперь находился в совершенно другом периоде, когда у меня были какие-то постоянные подруги, но я знал, что никаких серьезных отношений я заводить не намерен. К тому же Ада – она такая эффектная, а я себя оценивал более или менее объективно. Да, на меня нередко «выпадали» действительно интересные дамы, но на уровень Ады я явно не тянул. Не то чтобы с точки зрения внешности, но с точки зрения состоятельности. Я не считал, что Аду как-то интересует именно финансовый аспект, но черт возьми – нам уже за сорок, а за сорок ты или состоятельный, или палатка, байдарка и велосипед. Я был явно выше уровнем, чем палатка и байдарка, но уж до яхты не дотягивал ни разу. Так стоит ли напрягаться, подумал я, открывая дверь своего номера. В конце концов, у меня тут задача простая – набраться впечатлений. И просто набраться каждый вечер. Как нам, писателям, это свойственно. Мы, писатели, такие, имеем право.

Двуспальная кровать в номере имела высоченный матрац, на который надо было взбираться в два-три приема, ну и мне пришлось минут пять потратить на то, чтобы одеяльный кокон, который всегда делали во всех отелях, вытащить из-под матраца и потом нормально лечь спать – так, чтобы я ночью мог взмахнуть ногой или рукой без риска того, чтобы меня этот кокон не придушил.

Телевизор смотреть не хотелось, читать смотреть не хотелось. Да и смотреть смотреть не хотелось. Надо было ложиться спать, но напоенный организм требовал каких-то активных действий. «А что если одеться и снова пойти наверх?» – спросил напоенный организм, но я знал, что сверху найду только злющую Ленку, расслабленного Гошу и напряженного Игоря, поэтому решил никуда не ходить.

Я достал планшет, запустил на нем ролик «Раммштайн», переделанный в босанову, и на этом зрелище крепко заснул буквально через пять минут.

Утром я проснулся в пять утра – обычное дело после «дорожной» дозы вина, которая была заметно побольше моей обычной ежедневной дозы: я плохо переносил ночевки в новых местах и приходилось как следует напоить организм, чтобы он на гостиничные условия не обращал внимания. А эти ранние просыпания я даже любил: можно было сделать несколько постов в блог, написать очередную главку – в общем, провести время с пользой, а не просто так. Правда, спать также хотелось, но я знал, что уже не засну. И тут была главная задача – сделать себе чай. Потому что без чашки чая утром я не мог себя считать окончательно проснувшимся. В результате если в номере отеля был чайник, то я считал это отличным отелем. А если чайника не было и была только кофеварка, которая выдавала кипяток с различными оттенками кофе, в котором заваривать чай не имело никакого смысла, – я это считал ужасным отелем.

Здесь, к счастью, был обычный чайник, так что я себе сделал чашечку хорошего чая – я с собой всегда возил заварку классного чая в пластиковых мешочках, – ну и больше ничего мне не было нужно. После этого следующие три часа я что-то писал, не обращая внимания на время. Также написал в блог о том, что я приехал в Барселону, и у своих читателей спросил, кто живет в этих краях: хотелось бы повстречаться и выяснить, как тут вообще жизнь и все такое. Я очень любил выяснять у местных, как русскоязычным живется за рубежом.

В восемь позвонил Игорь.

– Ну что, завтракать пойдем? – спросил он.

– Запросто, – ответил я. – Я давно голодный, с пяти на ногах.

– Ты какой-то странный, - удивился Игорь. – Чего так рано подскочил-то?

– Я люблю работать по утрам. Утром много всего успеваешь, никто тебе не мешает.

– Как можно работать по утрам, тем более в такую рань? – потрясенно спросил Игорь. – Я на работу к десяти приезжаю, да и то – что-то соображать начинаю только к двенадцати.

– У богатых свои причуды, - ответил я. – Мне с утра пораньше надо раскачиваться, до обеда – самая работа. После этого уже мало что идет, так что потом решаю всякие технические вопросы.

– Как у вас все сложно.

– У нас все непросто, - согласился я.

– Ладно, – сказал Игорь, – жду на завтраке.

На завтрак мы прибыли почти одновременно. Из наших почти никого не было, кроме Ленки и Ады. Ленка явно не выспалась и сидела с привычным злющим выражением на лице, Ада отлично выглядела, и выражение ее лица было вполне доброжелательным.

Игорь, завидев Аду, прямо-таки изменился в лице. Меня это удивило. Чего Игорь-то так завелся? Женатый человек, с двумя детьми. Ладно – я, свободный художник. А он-то что?

Честно говоря, я собирался пройти мимо, поздоровавшись, и сесть за другой столик, но Игорь, поприветствовав девушек, спросил, не можем ли мы присесть к ним. Столик был аж на шесть человек, так что дамы не возражали.

За завтраком Игорь что-то бурно рассказывал, но я это не слушал, потому что в смартфоне просматривал ленту друзей. Ленка о чем-то пыталась с Игорем спорить, а Ада просто пила кофе, аккуратно откусывала кусочки от круассана и посматривала то на Игоря, то на меня. Я ее взгляды старательно игнорировал. Мне хотелось показать, насколько мне это безразлично. Я, думал я про себя, буду такой загадочный и непостижимый – это что-то с чем-то! Прям Чайлд Гарольд Мытищинского уезда.

Аутентичный вермут

По Барселоне мы отправились всей компанией. Выспавшийся Рубик готов был нас водить как гид-путеводитель, Гамлет с Иркой были бодры и веселы, причем Ирка сияла как медный пятак – я было подумал, что это Гамлет с блеском выполнил семейный долг, но сам себя пристыдил – что за манера, думать о таких вещах? Их отношения – их личное дело. Хотя с чего вдруг Ирка так сияет, снова подумал я?

– Ну что, – сказал Рубик, - отправимся на прогулку по Равалю?

На наших лицах отразилась полная готовность отправиться по Равалю, Шмаравалю, да хоть по Барио Готик – раз уж приехали, куда деваться-то?

– Только сначала, – заявил Игорь, – идем к коту и там ему что-то натираем. Особенно Гарик будет натирать, как автор книжек про котов.

– Не очень понимаю корреляцию, – сказал я, – моих книжек про котов и натирания скульптурных гениталий.

– Обязан, – уверенно сказал Игорь. – Давай, не морочь людям голову. Иди натирай.

– Да не вопрос, – сказал я и отправился к толстенькому коту.

Металлические тестикулы кота действительно сверкали золотом, но это было обычное состояние различных скульптурных тестикул статуй что в Барселоне, что в Праге, что в Нью-Йорке, что еще где-нибудь.

Игорь потребовал, чтобы я встал рядом с задней частью этого сферического кота не в вакууме и положил руки на его натертые тестикулы. Ну а мне жалко, что ли? Встал, положил.

– Наконец-то, – сказал Игорь, фотографируя эту дивную картину на смартфон, – кот Мангал получил фото своего создателя-мучителя.

Остальные негодяи из нашей компании также принялись меня фотографировать, и я надеялся только на то, что не выгляжу совсем дебильно.

– Что-то ты как-то совсем дебильно выглядишь, Гарик, – сказала Ленка, которая любила всем резать правду-матку прямо в глаза.

– Все Игорь, – разозлился я, отпуская золотистые шарики скульптурной композиции.

– Все я, – довольно сказал Игорь, видимо, ожидая аплодисментов окружающих.

– Я тебе отомщу, – сказал я Игорю. – И месть моя будет страшна!

– А что ты тут мне в Испании сделаешь? – удивился Игорь. – Изобьешь меня хамоном?

– Зачем в Испании? Не в Испании. Месть – это блюдо, которое нужно подержать в морозилке. Я вернусь из Испании и напишу повестюшку. Где ты будешь одним из главных действующих персонажей. И персонаж ты будешь – отрицательный. Со всеми твоими догонами, подколками, задвигами и всем, что я смогу вспомнить.

Игорь задумался, но непохоже, что эта перспектива его пугала.

– Меня вставь, брат, – сказал Гамлет. – Я тоже хочу в персонажи.

– Гама, не надо, – испугалась Ирка. – Гарик пишет очень бедным языком. Это повредит твоему имиджу.

– Гарик пишет – как надо пишет, – настаивал Гамлет. – Мне понравилось. Это твой Достоевский пишет – читать невозможно.

Ирка онемела. Похоже, подобного бунта на корабле в их семейной шлюпке до сих пор не случалось.

– Да он вообще был каторжанин и сумасшедший, – кинул я камень в огород Достоевского.

Которого я, разумеется, читал только в школе, потому что мы его «проходили». И мне тогда это все страшно не понравилось. Мне вообще не нравилось то, что мы «проходили». «Прохождение» в школе – верный путь к тому, чтобы школьник возненавидел какого-то писателя. Я не то чтобы ненавидел все то, что мы изучали, но со школы любимыми писателями у меня были Марк Твен, Константин Паустовский и Шарль де Костер, произведения которых я знал наизусть, а вот их в школе мы не «проходили».

– Так, – сказал вальяжный Гоша, наблюдающий за перепалкой, – если вы все удовлетворили свой культурный зуд, давайте уже найдем какое-нибудь заведение и выпьем там по стаканчику чего-нибудь истинно барселонского. Мы же не просто так приехали, а знакомиться с традициями.

– Да вроде только десять утра, – заметил Игорь.

– И что? – удивился Гоша. – Во время отпуска немного выпить с утра – это прекрасная мысль. Кстати, ее высказывал все тот же ваш обожаемый Хемингуэй.

– Гоша, – в свою очередь, удивился я, – ты что, не любишь Хемингуэя?

– На самом деле я очень люблю Хемингуэя, – сказал Гоша. – Особенно «Дело Макомбера». Фраза «по-прежнему пью их виски» – отличная иллюстрация всей сути работы адвоката.

– Классный рассказ, - согласился я.

– Ну вот, – сказал Гоша. – Тот же Хемингуэй, который понимал в этом толк, рекомендовал изучать страны и города по барам. Так что пошли в бар, хватит уже котов за яйца щупать.

– А это не я, – испугался я, - это все Игорь.

– Кстати, – сказал Рубик, – это же Раваль. Вот тут как раз в плане старых барчиков есть что-то очень аутентичное, реально древнее. В других районах такого не увидишь.

– Ну так веди нас, знаток древних традиций, веди, – обрадовался Гоша.

Рубик махнул рукой и повел нас в сторону боковой улочки. Буквально через пять минут мы уткнулись в маленький барчик под названием «Bar – Bodega – Montse». Трехстворчатая дверка, за ней лачуга по ширине трехстворчатой дверки, но внутри все выглядело очень интересно и по-старинному: вдоль одной стены располагались бочки с вином, на которых висели листочки с надписями, с потолка свисали какие-то кувшины, кружки, пучки засохших растений, а в баре сидели только барселонские старички.

Рубик любезно поздоровался с хозяином, которому на вид было лет сто пятьдесят, после чего нам позволили составить столики и сесть более или менее вместе. Наша компания этот бар заполнила на две трети.

– Это уникальное место, - сообщил Рубик. – Таких старых баров тут действительно почти не осталось. Это то, что было в Берселоне в пятидесятых-семидесятых прошлого века. Они постоянно закрываются, я в Равале знаю только один такой бар, а больше нигде и не знаю, они умирают.

– А чем тут угощают? – спросил Гоша, которому история историей, а выпивка – по расписанию.

– Простенькое вино из бочек, пиво одного сорта из бутылок, но главное тут – их собственный вермут, - сказал Рубик. – В Испанию вермут попал не так давно, но стал очень популярным. И тут куча заведений с собственными вермутами, многие из которых очень даже приличные. У дедушки Джосепа вермут – классный, я всегда стараюсь к нему заходить.

– Это который хозяин, с которым ты болтал? – спросил Игорь.

– Ну да, вон он за стойкой.

– А почему он Джосеп какой-то, а не Хосе?

– Да потому что он каталонец, - объяснил Рубик. – Хосе – испанский вариант, Джосеп – каталонский. У них еще есть свои имена, которые для испанцев звучат очень смешно. Какой-нибудь Ореоль...

– У Пушкина был дон Жуан, - сказал я, – насколько я помню, а не дон Хуан.

– Это просто советские переводческие традиции, – объяснил Рубик. – Обычного дона Хуана из Мадрида переделали в какого-то каталонца. Дон Хуан, только так.

– Я буду вермут, – подала голос Ленка, которая не понимала, почему она должна слушать эти идиотские разговоры.

– Я тоже, – сказала Ада.

– Я по вину, – сказал я, - попробую их домашнее. Вермуты я не пью, как старый заслуженный диабетик.

Остальные заказали по стаканчику вермута, а мне принесли бокальчик какого-то молодого винца. Впрочем, и винцо у меня проскочило хорошо, и вермут у остальных, так что мы решили повторить.

– Кстати, – сказала Ленка, которая насладилась уже третьим стаканчиком вермута – как все сказали, очень даже вкусного, – Рубен, а где тут какой-нибудь хороший магазинчик? Мы после обеда хотим по магазинам прогуляться.

– Здесь все просто, – объяснил Рубик. – Самые крупные торговые центры по всей Испании называются El Corte Inglés, то есть английская полянка. Название пошло из времен, когда туманные альбионцы тут вовсю торговали. А испанцы не любят менять традиции, поэтому в любом крупном городе ищи El Corte Inglés – не ошибешься. Только тут главное – ударение правильно поставить, на последний слог. Потому что если в слове Inglés ударение поставить на первую гласную – получится «зона бикини». «Где тут полянка зоны бикини?» – спросишь ты?

– Дурдом какой-то, - недоуменно ответила Ленка. – Как тут вообще нормальные люди живут? Короче, Рубен, а где тут ближайший этот эль корте зона бикини?

– Лен, – нежно сказал Рубик, - если у тебя есть такая прикольная штука, которая называется смартфон, достань ее, набери в Google Maps «El corte Inglés» – и будет тебе счастье.

– Умничать – все мастера, - пробормотала Ленка, но по непонятным причинам наезжать на Рубика не стала, а просто вытащила из сумки свой айфончик – разумеется, в розовом чехольчике со стразами, я как-то и не сомневался – и нашла там ближайший магазин, причем до него было всего пятнадцать минут пешком.

– Кстати, пацаны, – сообщил Рубик, – я после обеда тоже занят. Надо заскочить в офис «ТУИ ВКО», я с ними сколько лет работал, надо пообщаться.

– А мы с Гамой на пляж пойдем, - сообщила Ирка, – вон какая погода хорошая.

– Хорошая мысль, – обрадовался Гоша. – А я хочу попробовать, что такое настоящая испанская сиеста.

– Это когда ложишься в кровать и дрыхнешь во все носовые завертки? – поинтересовался Игорь.

– Именно, – подтвердил Гоша. – Я даже обедать не буду, накоплю силы до ужина. Ну, то есть съем пару клаб-сэндвичей в лобби. Пойду я поспать в отель, сиеста вечера мудренее.

– А нам что делать? – спросил меня Игорь. – Все сваливают.

– Есть вариант, – сказал я, - есть. Я же вчера в блоге написал, что приехал в Барселону, просил откликнуться местных. Я люблю с местными пообщаться, чтобы узнать, как где люди живут.

– И что?

– Как всегда, получил несколько десятков писем. Включая страшно трогательное письмо от матери троих детей, которая живет в полутора часах езды от Барселоны, но готова приехать на электричке, чтобы показать мне город.

– Господи, – удивился Игорь, – и такое бывает?

– Бывает, еще как. Я, разумеется, ей первой ответил, поблагодарил, но сказал, что не могу ее так напрягать. Но было очень трогательно.

– И действительно, - согласился Игорь. – А по делу что-нибудь было?

– Практика показывает, - сказал я, – что самое первое пришедшее письмо – самое правильное. Сто раз проверял, никогда это не подводит.

– И какое было первое письмо?

– От Влада Ахназаряна.

– Опять армянин, – обрадовался Игорь. – У нас в этой поездке – сплошные армяне. Я, Гамлет, Рубик. Кстати, Гоша, – обратился Игорь к своему адвокату, – а у тебя случайно никаких армянских корней нет?

– Наверняка есть, – обнадежил Гоша Игоря. – Армяне – очень древняя нация. Но у меня из тех краев предки только из Грузии, из Тбилиси.

– А где жили-то предки в Тбилиси, – спросил Игорь, – не в Авлабари, случаем?

– Да черт их знает, – признался Гоша, – это дальние предки.

– Если в Авлабари, тогда они тоже армяне, – сообщил Игорь. – Авлабари – армянский район. Так что, значит, тут все свои. Кроме Гарика.

– Ну побейте меня камнями, братья армяне, – равнодушно сказал я, потребовав у дедушки Джосепа еще бокальчик вина.

– Хорош пить, давай вызванивай Влада, – скомандовал Игорь. – Наши все разбежались, может, мы с ним затусуем?

– Сейчас попробую, – сказал я, забил в смартфон присланный телефон и написал, что готов к встрече.

[продолжение]